О Первой Мировой Войне

выбранная В современных учебниках истории Первой мировой войне уделяется очень мало времени. Я думаю, что сделано это намеренно, потому что слишком много вопросов вызывает современная трактовка событий тех лет. Российская Империя вновь предстает отсталой и чуть ли не варварской страной, обреченной на поражение и развал. В действительности же такой ее хотели представить те, кто на самом деле виновен и в поражении, и развале.

Хочу заранее предупредить читателей о том, что это не историческое исследование. Поэтому я старался избегать частого упоминания дат, второстепенных событий. На оригинальность мысли и даже текста я не претендую. Все, кто интересуется или сомневается в достоверности изложенного материала, могут самостоятельно проверить информацию в открытых источниках. Есть замечательные работы В. Шамбарова, Д. Зыкина, Н. Нарочницкой и других авторов. Не рекомендую только пользоваться советскими работами ввиду их ограниченности в идеологическом отношении и крайне предвзятого понимания истории.

До сих пор многие люди тенденциозно возлагают вину на Императора и правящие круги то за вступление в якобы ненужную войну, то за неготовность к ней и, как следствие, поражения. Оба утверждения абсолютно неверны, происходят они от непонимания тогдашней ситуации, сложившейся в мире. Нелепость этих обвинений настолько ужасна, а незнание людьми своей истории настолько невероятно, что становится как-то неловко.

Почему я пишу об этом? Потому что миллионы россиян и тысячи осетин в их числе сложили свои головы в той войне. Я хочу, чтобы их потомки знали, за что воевали предки и как печально сложились их судьбы. Я хочу, чтобы люди отбросили всю ту русофобскую клевету, которую десятилетиями выливали советские исследователи на нашу историю, оправдывая тем самым сотрудничество большевиков с немцами, их лозунг о необходимости поражения нашей страны и подписание ими позорного мира, который лишил Россию плодов победы и обесценил все ее жертвы.

Теперь можно и начинать. Во-первых, Россия не вступала в войну по своему желанию. Во-вторых, союз с Германией, на необходимости которого настаивает ряд исследователей, был абсолютно невозможен без ущемления государственных интересов и суверенитета. В-третьих, Русская Императорская армия была хорошо подготовлена, оснащена и экипирована, уступая в этом лишь армии германской. Почему? Потому что именно Германия войну готовила и войны хотела. И сделала все, чтобы ее развязать.

Остановимся на некоторых подробностях. Итак, почему я говорю, что Россия не вступала в войну? Потому что напали именно на нас.

Что должен был делать глава государства, если и Германия, и Австро-Венгрия объявили нам войну, а Турция даже не стала утруждать себя такими формальностями и просто обстреляла наши черноморские порты? Но, может, мы сами спровоцировали эти страны, чтобы потом обвинить их? Нет. Более того, вопреки расхожему мнению, Россия не только не хотела войны, но до последнего момента пыталась ее предотвратить. И только когда стало ясно, что войны не избежать, Император приказал начать мобилизацию.

Теперь для формирования ясной картины рассмотрим обстановку в тогдашней Европе.

Германия уже в те времена была сильно идеологизированным государством. Ее облик, внутренний дух и политика определялись тремя взаимосвязанными составляющими — пангерманизмом, культом кайзера и культом армии. Пангерманизм, по сути, перенял идеи социал-дарвинизма и довел их до «логического» завершения. Если англичане и французы останавливались на превосходстве «цивилизованных народов» над «дикарями», то пангерманисты проводили градацию уже и внутри «цивилизованных народов», делая вывод о превосходстве германской нации над остальными. Ведь она являлась самой образованной, самой дисциплинированной, самой деловой и самой развитой, раз смогла так легко одолеть противников и в короткий срок достичь столь впечатляющих успехов в экономике.

А раз так, то ей по праву принадлежит не просто «достойное», а ведущее место в мире. Ну а война становилась всего-навсего аналогом естественного отбора в человеческой среде. Способом народа получить свое «место под солнцем». Так, еще Гегель доказывал, что главная роль в мировом прогрессе принадлежит германцам — правда, допускал в компанию англосаксов. А профессор М. Вебер в конце XIX в. говорил в своих лекциях: «Мы должны осознать тот факт, что объединение Германии было юношеской шалостью, которую совершила нация в зрелом возрасте, и лучше это не было бы сделано из-за ее целей, если бы это было итогом, а не началом политики мирового господства Германии».

Конечно, идеи одного-двух теоретиков особого значения не имели бы — мало ли что и кому придет в голову. Но дело в том, что подобные идеи приобрели в Германии общенациональный характер. Возникали и пропагандировались планы "Великой Германии" или «Срединной Европы». В нее должны были войти Австро-Венгрия, Балканы, Малая Азия, Прибалтика, «родственная» Скандинавия, Бельгия, Голландия, часть Франции. Все это соединялось с «Германской Центральной Африкой».

В 1910 году по указу кайзера возник "Югендвер" ("юношеская армия"), в воззваниях этой организации детям внушалось: «Война прекрасна... Мы должны встречать ее мужественно, это прекрасно и замечательно — жить среди героев в церковных военных хрониках, чем умереть на пустой постели безвестным». Сплошь и рядом повторялось известное высказывание Мольтке: «Вечный мир — некрасивая мечта». Провозглашалось, что на немцах лежит «историческая миссия обновления дряхлой Европы», и утверждалось «превосходство высшей расы». Славяне объявлялись неполноценной расой, а Россия, как центр славянства, — естественным врагом. Да-да, еще тогда, и я ничего не путаю.

Звериной жестокостью отличились немцы и в колониальных войнах, начисто вырезая коренные народы африканских колоний.

Государственная политика Германии приобрела вид терроризма и провокаций. Регулярное запугивание и провоцирование кризисов в отношении Франции и России, подталкивание Турции и Австрии к агрессии против балканских стран и России — все это стало основным способом ведения внешней политики Германской Империей.

Ее союзник Австро-Венгрия традиционно желала упрочить свое влияние на Балканах, сокрушив Сербию, как своего основного соперника и инициатора центробежных сил в своих славянских владениях.

Отдельно стоит сказать об Османской Империи. Еще Бисмарк говорил: «Тот, кто желает враждовать с Россией, должен дружить с Турцией». Поэтому естественное ее сближение с Германией было неизбежным. Правящие круги Турции разработали идею «Великого Ту-рана», который должен был включить в себя территории, конечно же, Российской Империи. Достигла своего пика идеология пантюркизма и панисламизма, доказывающая необходимость объединения всех мусульман во главе с «тюркской расой». Остальные расы объявлялись неполноценными. Турция активизировала подрывную работу в мусульманских и тюркских областях России, призывая народы к восстанию и присоединению к Османской Империи.

После поражения во франко-прусской войне Франция жила в страхе и унижении. Германия отторгла у нее богатые приграничные области Эльзас и Лотарингию, постоянно угрожала новой войной (Марокканский, Агадирский кризисы). Жажда реванша и устранения угрозы толкала правящие круги Франции на войну, несмотря на очевидную неподготовленность армии.

Англия стремилась устранить растущую угрозу в виде Германии с ее флотом и в то же время не допустить усиления ни одной континентальной страны. Именно поэтому Британия всячески подталкивала своих союзников — Францию и Россию — к активным действиям, уверяя Германию в том, что не собирается воевать.

Особо надо остановиться на такой российской союзнице, как Сербия. Здесь в политике боролись две линии. Одну представлял король Петр и премьер-министр Пашич. Петр был прочно связан с Францией и Россией, к власти он пришел в 1903 г. благодаря пророссийскому военному перевороту, свергшему династию Обреновичей, начавших сближение с Австрией. И он, и Пашич видели будущее своей страны в мирном развитии при политической и экономической поддержке обеих могущественных покровительниц.

Но существовала и вторая власть — те радикальные офицеры, которые организовали переворот в пользу Петра и, естественно, заняли высокие посты в сербской армии. Они тоже были настроены пророссийски, но рассматривали панславянские лозунги лишь как средство для достижения узконациональных целей — создания Великой Сербии, включающей территории всех южных славян: Хорватию, Македонию, Боснию, Герцеговину, Словению. Душой этой группировки являлся полковник Драгутин Дмитрович по кличке "Пчела", создавший тайную организацию "Черная рука", в уставе которой было сказано, что она "предпочитает революционные действия культурным". Примкнувшие к нему военные и политики хорошо понимали, что мирным путем достичь создания "Великой Сербии" никак не получится. Следовательно, нужна война. Такая, чтобы вовлечь в нее и Россию. Одна из газет, контролируемых Дмитровичем, в 1912 г. писала: «Война между Сербией и Австро-Венгрией неизбежна. Если Сербия желает жить по чести, она может сделать это только через войну. Это война наших традиций и нашей культуры. Эта война происходит из долга нашего народа, который не позволит себе раствориться».

В различных балканских странах "Черная рука" создала сеть дочерних террористических и националистических организаций — "Млада Босна", "Народна Одбрана" и т.п. С целью дестабилизировать обстановку и привести к войне. Стоит ли напоминать о том, что именно террористы из «Млада Босна» организовали убийство наследника австрийского престола с супругой, что в конечном итоге и послужило поводом к началу войны?

А что же Россия? Хотела ли наша страна войны? Нет. Еще в 1899 году Император Николай II, видя растущий в Европе милитаризм, инициировал созвание в Гааге международной конференции по разоружению и нормам ведения войны. Мировая война могла начаться на 5 лет раньше, во время Балканского кризиса, но тогда именно Россия своими действиями ее предотвратила. И уже в дни июльского кризиса наш Император до последнего пытался не допустить войны.

Еще одним подтверждением того, что Россия не желала войны, служит тот факт, что у нашей страны не было ни к кому никаких территориальных претензий. Никаких целей, кроме обороны своих территорий, Россия перед собой не ставила. Идея захвата Черноморских проливов возникла только после нападения на нас Турции.

Была ли Россия неготовой к войне? Вопрос сложный. К затяжной войне не был готов никто, кроме Германии, которая эту войну планировала. В остальном же наша армия была вполне подготовленной и снабженной и, как показали дальнейшие события, являлась самой боеспособной армией Антанты.

Забегая вперед, скажу, что снарядный голод, который ставят в вину тогдашнему руководству, наблюдался во всех армиях, кроме немецкой, по понятным причинам. Но, что касается английской и французской армий, то здесь все вполне в их духе: наши верные союзнички для преодоления нехватки снарядов и патронов просто взяли и реквизировали боеприпасы, изготовленные на их заводах по заказу русского министерства обороны, а наши заказы переадресовали на американские арсеналы. Вот вам и вся загадка пресловутого снарядного голода. Ошибкой было доверять союзникам и размещать заказы у них при наличии собственных мощностей.

Ряд исследователей настаивает на том, что нам нужно было заключать союз с Германией и воевать на ее стороне. Но в реальности это было невозможно.

Как отмечалось выше, Германия давно сделала ставку на большую войну и захват территорий, в том числе и российских. Нельзя же игнорировать тот факт, что основные геополитические амбиции Германии лежали именно на Востоке. Уже за двадцать лет до Первой мировой в секретной записке видного дипломата, будущего канцлера Бернгарда фон Бюлова написано: «В будущей войне мы должны оттеснить Россию от Черного моря и Балтийского моря. От двух морей, которые дали ей положение великой державы. Мы должны на 30 лет как минимум уничтожить ее экономические позиции, разбомбить ее побережья».

Это говорит о том, что война с Россией считалась в Берлине неизбежной еще в девяностые годы XIX века! Известны взгляды кайзера Вильгельма, ненавидевшего славян, геополитическая доктрина Фридриха Наумана, свидетельствующая о территориальных амбициях кайзеровской Германии именно на востоке Европы и в отношении Российской империи. Существует карта пангерманистов 1911 года, на которой в супергерманское образование входят прибалтийские владения России, Украина, вся Восточная Европа, Балканы до Черного моря. Наконец, нельзя не вспомнить заключенный большевиками Брестский мир: он-то и показывает, ради каких целей Берлин вел войну. Именно выдавливание России из Балтики и Черного моря, захват российских плодородных земель, отторжение нефтеносных промыслов и были целями немцев в той войне. Добавьте сюда планы Турции по захвату Кавказа, Поволжья, Средней Азии и амбиции Австро-Венгрии по устранению нашего влияния на Балканах, где Россия исторически была союзником христианских народов.

Сам собой напрашивается вывод о том, что Российская империя не могла ни остаться в стороне, ни воевать на стороне своих явных врагов. Поэтому наша страна делала то, что должна была — воевала за себя и свои интересы. Не за Сербию и Францию, но, в первую очередь, за себя.

Следующий миф говорит о некомпетентности нашего командования, начавшего ради спасения Франции неподготовленное наступление, закончившееся крахом. Смысл его в том, что, во-первых, мы вообще вступили в войну из-за Сербии, а во-вторых, чтобы спасти Францию, нам пришлось выступить, не завершив подготовку. Такой точки зрения, в частности, придерживается небезызвестный публицист Н. Стариков. Что тут сказать? Плохо, когда историю изучают по трудам юристов, экономистов и публицистов. Нелепость подобных убеждений совершенно очевидна, и нужно быть абсолютно несведущим в военном деле человеком, чтобы такое предполагать.

Итак, что представлял собой знаменитый план Шлиффена? В двух словах — это быстрый разгром Франции и концентрация всей многомиллионной армии у границ России. Затем должны были последовать сходящиеся удары с юго-востока (Австро-Венгрия) и востока (Германия). В Закавказье Турция также должна была перейти в наступление. В результате — русская армия неизбежно распыляется и терпит поражение, а Россия вынуждена подписать мир. На каких условиях — мы с вами уже знаем.

Так вот, могла ли Россия позволить себе потерять столь ценного союзника в самом начале войны? Могла ли Россия допустить такой сценарий, при котором ей приходилось бы остаться один на один со всем враждебным блоком? Думаю, ответ очевиден.

План Шлиффена стал известен русскому генеральному штабу благодаря фальшивке, подброшенной немецкой разведкой. Наши офицеры поняли, что это дезинформация, и от противного восстановили истинную картину.

Восточно-Прусская операция. Война на Русском фронте началась 2 августа с захвата немцами пограничных городков. Уже через день 1-я и 2-я русские армии перешли в наступление. В первом же крупном сражении у города Гумбиннена наша армия одержала убедительную победу, что вынудило немцев снять с Западного фронта дополнительные силы для удержания своей 8-й армии от разгрома. Это, в свою очередь, спасло французов в битве на Марне. Немецкое продвижение к Парижу было остановлено.

Уинстон Черчилль о победе русских войск под Гумбинненом писал:

«Очень немногие слышали о Гумбиннене, и почти никто не оценил ту замечательную роль, которую сыграла эта победа. Русские контратаки 3-го корпуса, тяжелые потери Макензена вызвали в 8-й армии панику, она покинула поле сражения, оставив своих убитых и раненых, она признала факт, что была подавлена мощью России».

Кстати, в той битве немцы опозорили себя ужасным поступком — во время одной из своих атак они поставили перед собой пленных русских солдат, использовав их в качестве живого щита.

Что же до разговоров о якобы небывалом поражении 2-й армии генерала Самсонова и отступлении всей группировки, то это не более чем миф германской военной пропаганды, поддержанный, по понятным причинам, отечественной историографией. Наше серьезное поражение они раздули до вселенских размеров и подробностей, вплоть до окружения и полного уничтожения 2-й армии.

Иногда называют совершенно колоссальные цифры, но есть данные, согласно которым общие потери 2-й армии убитыми, ранеными и пленными составили 56 тыс. человек, из которых убито 6 тыс. Да, это был несомненный тактический успех немцев. Они заставили русское командование перейти к обороне. Вот только стратегически германская армия потерпела неудачу. Да и непонятно, каким образом части «окруженной и разгромленной» 2 армии могли принимать самое деятельное участие в оборонительных операциях осени того же года, то есть уже через 2 месяца после «ужасного» поражения.

Предприняв наступление в Пруссии, Россия спасала не Францию, а себя, воевала за свои интересы, а не за чужие, и справилась со своими задачами просто блестяще. Блицкриг оказался сорван. Немцы не смогли додавить Францию, увязнув в позиционных боях, и тем самым не смогли перейти ко второй части плана Шлиффена, предусматривавшего удар всеми силами по России. Счет шел на дни. Например, по плану германского командования Париж следовало взять на 39 день войны. Немцы рассчитывали, что русская армия окажется неповоротливой и не успеет вовремя завершить мобилизацию. Но они просчитались: мы перешли в наступление на 7 дней раньше, чем они предполагали.

Галицийская битва. Не секрет, что советская идеология всемерно подчеркивала неудачи царского режима, вот и получается, что о Галицийской битве, превосходящей по масштабу Восточно-Прусскую операцию, знают значительно меньше. Почему? Да именно потому, что в ней Россия одержала блестящую победу. Вы когда-нибудь слышали о ней? С обеих сторон в ней участвовало 2 миллиона солдат и тысячи орудий. В этом грандиозном сражении австрийские войска потерпели поражение. Планы германского командования удержать весь Восточный фронт силами только австро-венгерской армии потерпели крах.

В ходе этой операции армия Российской империи выполнила свой союзнический долг, что на время спасло Сербию от разгрома.

Перейдем к 1915 году. Самый тяжелый год войны для Империи. Именно в 1915-м состоялось «Великое отступление», когда наша армия сначала потеряла территории, завоеванные в 1914 году, потом под натиском противника оставила Польшу. Затем враг продвинулся еще дальше, подошел к Риге, угрожал Минску, но взять их не смог. В конце концов фронт стабилизировался.

Для любителей облить грязью историю родной страны 1915 год — это настоящее раздолье. Тут можно рассказывать и про снарядный голод, и про потоки беженцев, и про тяжелые потери среди солдат и офицеров. Однако во всех этих разговорах практически никогда не говорится о том, какую цену заплатил противник за свой успех. Между тем, наша армия, возглавляемая теперь самим Императором, сумела организовать согласованное отступление по всему фронту практически без серьезных потерь, нанося противнику мощные контрудары. Да, была оставлена беспокойная Польша. Зато удалось стабилизировать фронт, преодолеть снарядный голод и приготовить свой ответ на 1916 год.

Кампания 1916 года стала звездным часом для России. Кавказская армия под командованием генерала Юденича блестяще завершила Эрзерумскую операцию.

Кстати, в рамках этой операции 2-я Кавказская казачья дивизия генерала Абациева взяла ночным штурмом стратегически важную крепость Битлис. За это сражение наш земляк был удостоен Ордена св. Георгия IV степени в дополнение к 3-м Георгиевским крестам, которые он заслужил еще солдатом.

Весной русские взяли Трабзон, в июле — Эрзинджан, то есть глубоко вторглись в турецкие земли. В августе завершился триумфальный Луцкий (Брусиловский) прорыв, в результате которого была возвращена Галиция, а войска Австро-Венгрии и Германии потеряли более миллиона солдат. Чрезвычайно успешными были действия и Черноморского флота. Иными словами, трем главным противникам России — Германии, Австро-Венгрии и Турции — были нанесены мощные удары.

Говорят, что Россия «выдохлась», «изнемогая» в Первой мировой войне, так что «неудивительным» итогом бесконечных неудач и поражений стала Февральская революция. Сторонники этой точки зрения поразительным образом забывают, что Февраль случился как раз после успешного 1916 года. Брусиловский прорыв завершился 22 августа 1916 года, после чего никаких действительно крупных операций, сопоставимых с Брусиловским прорывом, Русская Императорская армия не проводила. То есть при всем желании нельзя откопать какое-нибудь разгромное поражение нашей армии в тот год. Получается, что люди знают о выигранной Россией кампании 1916 года, но при этом умудряются утверждать, что Февраль явился следствием поражений России в Первой мировой.

А теперь о наших доблестных союзниках. Здесь стоит рассмотреть точку зрения, согласно которой союзникам по Антанте было выгодно предать Россию, чтобы не делиться плодами неминуемой победы. По этой причине они поддержали Февральскую революцию, развалившую нашу страну и армию, что и привело Империю к брестской капитуляции.

После вступления в войну Турции Россия подняла вопрос о судьбе черноморских проливов, закрытие которых привело к прерыванию коммуникаций между странами Антанты. Англия и Франция вынуждены были на словах согласиться уступить России проливы. На деле же они на скорую руку организовали самостоятельное нападение на Босфор и Дарданеллы, лишь бы не отдать их в руки нашей страны. 5 марта 1915 года союзники начали штурм 24-х турецких фортов, находившихся под командованием немецких офицеров. Все попытки англичан и французов совершить высадку закончились провалом, стоившим союзникам 20 тысяч человек убитыми. Сразу же после провала высадки союзников Николай II отдал приказ о подготовке Босфорской десантной операции. Историк А. А. Керсновский писал по этому поводу: «Император Николай Александрович чувствовал стратегию. Ключ к выигрышу войны находился на Босфоре».

Босфорская операция, на которую император Николай II возлагал столь большие надежды, стала невозможной после Февральского переворота 1917 года.

Таким образом, Николай II в ходе долгих переговоров добился от союзников признания ими за Россией важнейших в геополитическом плане территорий. Главной причиной, по которой Англия и Франция были вынуждены согласиться на это, стали выдающиеся победы русского оружия в Галиции и на Кавказе, рост российского военного и экономического могущества, способность России успешно воевать фактически в одиночку на всех фронтах Великой войны. На Западе пришло осознание того, что ее экономика гораздо сильнее, чем об этом было принято считать. В правящих кругах Запада стала расти серьезная озабоченность в связи с той ролью, какую Россия должна была играть в послевоенном устройстве мира.

Обладание проливами и Константинополем позволило бы России контролировать военные и торговые пути в Средиземное море, открывало ей дорогу в Азию, Индию и Африку.

Такое завершение войны не устраивало английские и американские правящие и финансовые круги. Война должна была закончиться по их сценарию, и в этом сценарии для России не было места. Глава французской военной миссии при царской Ставке генерал Морис Жанен записал в свой дневник 7 апреля 1917 года, что Февральская революция «руководилась англичанами и конкретно лордом Мильнером и сэром Бьюкененом». Не был в стороне от планов по ослаблению России и французский посол. Изображая из себя верного друга России, Палеолог весной 1916 года вел тайные переговоры с польскими сепаратистами. По существу, за спиной своего союзника Франция обсуждала планы расчленения территорий Российской империи.

К этому же времени относится начало активной финансовой помощи некоторых представителей американских финансовых кругов внутрироссийской оппозиции. Это финансирование, кстати, часто шло через германские банки, поэтому их впоследствии называли «германскими деньгами». П. Н. Милюков открыто говорил: «…ни для кого не тайна, что германские деньги сыграли роль в Февральской революции». Первый секретарь русского посольства в Вашингтоне граф И. Г. Лорис-Меликов сообщал, что «никакая иностранная нация не имеет в Америке столько банков, сколько Германия. Если в настоящее время они и считаются американскими, то не подлежит сомнению, что интересами своими они все еще тесно связаны с Германией».

Таким образом, мы видим, что внешняя политика правительств западных союзников в отношении императорской России к концу 1916 — началу 1917 года претерпела кардинальное изменение. Из союзнической она превратилась во враждебную. Причина этой враждебности была вызвана не пресловутой угрозой сепаратного мира, который якобы хотел заключить Царь с Германией, и не мифическими военными поражениями русской армии, а как раз наоборот — успехами России на фронте и в экономике, которые делали грядущую победу России в войне неизбежной.

К этому стоит добавить, что присоединение США к Антанте уже до февраля 1917 года было решенным делом. Ожидавшаяся военная помощь американцев окончательно предопределила поражение Германии.

Поэтому необходимость держаться за союзника — Россию — для Лондона и Парижа отпадала, а уступать Империи обещанные Босфор и Дарданеллы не хотелось. 23 февраля 1917 года начинается Февральская революция, а уже 1 марта, то есть еще до отречения Николая II, Англия и Франция дефакто признают Временный комитет Государственной думы.

Вместо заключения. Как я уже говорил выше, много осетин отличилось храбростью и воинским искусством на этой войне. Среди них можно отметить генералов Д. Абациева (умер в эмиграции), К. Агоева (умер в эмиграции), В. Агоева (погиб в бою с частями РККА), Э. Мистулова (покончил с собой во время Гражданской войны), А. Борукаева (умер во Владикавказе, могила разрушена большевиками), Д. Датиева (умер в ссылке), В. Хетагурова (погиб в бою с немцами), полковников А. Тускаева (погиб в бою с немцами), П. Тускаева (умер в эмиграции), З. Елоева (расстрелян большевиками) и многих других.

Всем солдатам и офицерам, всем героям, всем, кто сражался за Родину в той великой войне, она отплатила поруганием и забвением. Если мы чтим память тех, кто защитил нашу страну в Великую Отечественную, несправедливо не знать и не чтить тех, кто сделал это во Вторую Отечественную, как тогда называли у нас Первую мировую. Тот факт, что эту войну оболгали и облили грязью ради оправдания своего предательства революционные вожди, ничего не меняет.

Если мы говорим нашей молодежи, что историю своей страны надо знать, то она не должна для нас самих начинаться с 1917 года. Потому что были у России и ученые, и полководцы, и великие цари, и патриоты, и герои. Если мы называем себя россиянами, давайте помнить всех наших героев и всю нашу историю.

Герман

МАМИЕВ.

Сам собой напрашивается вывод о том, что Российская Империя не могла ни остаться в стороне, ни воевать на стороне своих явных врагов. Поэтому наша страна делала то, что должна была – воевала за себя и свои интересы. Не за Сербию и Францию, но, в первую очередь, за себя.

«Срединная Европа» План 1911г. Как видно, Россия полностью вытеснена из Балтики. Также ряд западных областей Российской Империи здесь находятся в составе Второго Рейха.

Следующий миф говорит о некомпетентности нашего командования, начавшего ради спасения Франции неподготовленное наступление, закончившееся крахом. Смысл его в том, что, во-первых, мы вообще вступили в войну из-за Сербии, а во-вторых, чтобы спасти Францию нам пришлось выступить, не завершив подготовку. Такой точки зрения, в частности, придерживается небезызвестный публицист Н. Стариков. Что тут сказать? Плохо, когда историю изучают по трудам юристов, экономистов и публицистов. Нелепость подобных убеждений совершенно очевидна, и нужно быть абсолютно несведущим в военном деле человеком, чтобы такое предполагать.

Итак, что представлял собой знаменитый план Шлиффена? В двух словах – это быстрый разгром Франции и концентрация всей многомиллионной армии у границ России. Затем должны были последовать сходящиеся удары с юго-востока (Австро-Венгрия) и востока (Германия). В Закавказье Турция также должна была перейти в наступление. В результате, русская армия неизбежно распыляется и терпит поражение, а Россия вынуждена подписать мир. На каких условиях – мы с вами уже знаем.

План Шлиффена стал известен русскому генеральному штабу благодаря фальшивке подброшенной немецкой разведкой. Наши офицеры поняли, что это дезинформация и от противного восстановили истинную картину.

Уинстон Черчилль о победе русских войск под Гумбинненом писал:

«Очень немногие слышали о Гумбиннене, и почти никто не оценил ту замечательную роль, которую сыграла эта победа. Русские контратаки 3-го корпуса, тяжёлые потери Макензена вызвали в 8-й армии панику, она покинула поле сражения, оставив своих убитых и раненых, она признала факт, что была подавлена мощью России».

Кстати, в той битве немцы опозорили себя ужасным поступком – во время одной из своих атак они поставили перед собой пленных русских солдат, использовав их в качестве живого щита.

Иногда называют совершенно колоссальные цифры, но есть данные, согласно которым, общие потери 2-й армии убитыми, ранеными и пленными составили 56 тыс. человек, из которых убито 6 тыс. Да, это был несомненный тактический успех немцев. Они заставили русское командование перейти к обороне. Вот только стратегически германская армия потерпела неудачу. Да и непонятно, каким образом части «окруженной и разгромленной» 2 армии могли принимать самое деятельное участие в оборонительных операциях осени того же года, то есть уже через 2 месяца после «ужасного» поражения.

После вступления в войну Турции, Россия подняла вопрос о судьбе черноморских проливов, закрытие которых привело к прерыванию коммуникаций между странами Антанты. Англия и Франция вынуждены были на словах согласиться уступить России проливы. На деле же они на скорую руку организовали самостоятельное нападение на Босфор и Дарданеллы, лишь бы не отдать их в руки нашей страны. 5 марта 1915 года союзники начали штурм 24-х турецких фортов, находившихся под командованием немецких офицеров. Все попытки англичан и французов совершить высадку закончились провалом, стоившим союзникам 20 тысяч человек убитыми. Сразу же после провала высадки союзников Николай II отдал приказ о подготовке Босфорской десантной операции. Историк А. А. Керсновский писал по этому поводу: «Император Николай Александрович чувствовал стратегию. Ключ к выигрышу войны находился на Босфоре».

К этому же времени относится начало активной финансовой помощи некоторых представителей американских финансовых кругов внутрироссийской оппозиции. Это финансирование, кстати, часто шло через германские банки, поэтому их впоследствии называли «германскими деньгами». П. Н. Милюков открыто говорил: «…ни для кого не тайна, что германские деньги сыграли роль в Февральской революции». Первый секретарь русского посольства в Вашингтоне граф И. Г. Лорис-Меликов сообщал, что «никакая иностранная нация не имеет в Америке столько банков, сколько Германия Если в настоящее время они и считаются американскими, то не подлежит сомнению, что интересами своими они все еще тесно связаны с Германией».

Таким образом, мы видим, что внешняя политика правительств западных союзников в отношении императорской России к концу 1916 - началу 1917 года претерпела кардинальное изменение. Из союзнической она превратилась во враждебную. Причина этой враждебности была вызвана не пресловутой угрозой сепаратного мира, который якобы хотел заключить Царь с Германией, и не мифическими военными поражениями русской армии, а как раз наоборот — успехами России на фронте и в экономике, которые делали грядущую победу России в войне неизбежной.

Поэтому необходимость держаться за союзника — Россию — для Лондона и Парижа отпадала, а уступать Империи обещанные Босфор и Дарданеллы не хотелось. 23 февраля 1917 года начинается Февральская революция, а уже 1 марта, то есть еще до отречения Николая II, Англия и Франция де-факто признают Временный комитет Государственной думы.

Всем солдатам и офицерам, всем героям, всем кто сражался за Родину в той великой войне, она отплатила поруганием и забвением. Если мы чтим память тех, кто защитил нашу страну в Великую Отечественную, несправедливо не знать и не чтить тех, кто сделал это во Вторую Отечественную, как тогда называли у нас Первую мировую. Тот факт, что эту войну оболгали и облили грязью ради оправдания своего предательства революционные вожди, ничего не меняет.

Если мы говорим нашей молодёжи, что историю своей страны надо знать, то она не должна для нас самих начинаться с 1917 года. Потому что были у России и ученые, и полководцы, и великие цари, и патриоты, и герои. Если мы называем себя россиянами, давайте помнить всех наших героев и всю нашу историю.

Герман Мамиев.